Мои воспоминания о Белле Абрамовне

Автор: Надежда Капитонова

Источник: «Белла Дижур. Избранное». Изд-во Оренбурга, 2013. C. 28-45.

 

Ее нельзя было не любить.

Мне надо благодарить судьбу за встречи с удивительными людьми, среди которых,  прежде всего, я бы назвала Беллу Абрамовну Дижур. Этого человека  нельзя было не любить.

Мы познакомились в 1962 году.  Я – молодой тогда библиотекарь челябинской областной детской библиотеки попала на совещание по детской литературе в Свердловск. Совещание затянулось, стало скучным.   Знакомых в зале не было. Рядом со мной сидела  женщина. Мне она показалась очень пожилым человеком (потом я  узнала, что  Белла Дижур-  ровесница моей мамы). Но у соседки было такое доброе, умное и приветливое  лицо, что я решилась заговорить с нею.

С  удивлением  и радостью узнала, что это Белла Абрамовна Дижур, книги которой для ребят я хорошо знала, много раз рассказывала о них читателям. Тогда, в 50-60-е годы прошлого века в детских библиотеках был дефицит литературы о науках. А у Беллы Абрамовны было почти два десятка  научно-художественных, научно-познавательных книг: «От  подножия до вершины», «Фонарь земли», «Волшебные руки труда и науки», «Стеклянная река»… Причем все они написаны интересно, просто и пользовались  большим спросом  у ребят.

Мы разговорились и после совещания никак не могли расстаться.  Помню,  долго сидели на скамейке в каком-то сквере и все говорили – говорили. Мне тогда и в голову не могло придти, что это было начало многолетних особых дружеских отношений, которые  сыграли в моей  жизни большую роль. Мы  редко виделись, больше переписывались, перезванивались. О том, что Белла Абрамовна  не только писательница, но и поэт, и мать скульптора Эрнста Неизвестного, я узнала позже. Как уникальна ее судьба и судьба ее сына!  1962 год оказался очень трудным для Эрнста Неизвестного. Это был год грандиозного скандала художника с властью в лице Хрущева.

Позже все наши разговоры сводились к рассказам о сыне. Как я сейчас жалею, что тогда не записывала их! Белла Абрамовна рассказывала о том,   как  маленький сын  в голодные годы за столом из плохого, сырого  черного хлеба лепил фигурки. А потом плакал, когда они высыхали и трескались.   О  сложности его судьбы и характера. О том, как  Эрнст мальчишкой пошел на фронт, храбро воевал, стал лейтенантом. Не уверена, что точно помню ее рассказ о том, как  сын попал в штрафбат, кажется, дал  пощечину генералу. Чудом уцелел тогда и чудом уцелел после разрывной пули в грудь.   Всю войну Белла Абрамовна жила надеждой, что сын вернется, не верила похоронкам, которые она дважды  получила.

Когда  Эрнст вернулся с войны, ему было сложно с  таким уникальным талантом  и независимым характером.  Дижур  рассказала, как  в пятидесятые годы  он жил и работал в Донском монастыре, где в то время  находился крематорий.  По заказу   он сделал интересный барельеф на стене колумбария. Но работу  не поняли,  не приняли, автору не заплатили. Зато сделали все, чтобы потом никто не знал, чье это творение. Мне с друзьями  удалось найти этот барельеф с большим трудом.

Позже по следам рассказов Беллы Абрамовны мы разыскали на Новодевичьем кладбище памятники,  сработанные  Эрнстом:  писательнице Галине Николаевой (самая известная ее книга — «Битва в пути»),  ученому Льву Ландау, поэту Луговскому. О последнем памятнике написал стихотворение А.Вознесенский: «…Там на каменной подушке спит Владимир Луговской»…

Рассказывала  она и о том, как травили Эрнста, избивали, однажды подмешали  ему в глину битое стекло. Он изрезал себе руки. Целая история  произошла с приездом в Москву президента Финляндии Урхо Кекконена, который попросил показать ему мастерскую Эрнста Неизвестного. Мастерскую не показали, но  заставили  Эрнста подарить  финскому гостю скульптуру. Сейчас эта  работа  Неизвестного занимает почетное место в президентском Дворце  в Хельсинки.

Каково жилось Эрнсту с семьей, говорит одно из воспоминаний   Беллы Абрамовны. Она  в очередной раз приехала в Москву по  своим издательским делам, неожиданно появилась у сына. Он жил тогда в маленькой квартирке с женой Диной  и  дочкой Олей. И застала такую картину:  Дина на сухой сковородке  за неимением масла и хлеба жарила   катышки из остатков муки,  крупы. Мать Эрнста тут же побежала в магазин, купила  еды, ругала детей, что не сообщили о таком бедственном положении.

Помню, как   Белла Абрамовна  читала мне в Свердловске письмо  Эрнста  с юга Франции, где у него была очередная выставка. Меня тогда поразило не только содержание письма, но и особый слог, и прекрасный почерк скульптора.

С отцом Эрнста мы встретились только однажды, незадолго до его ухода из жизни. Он  с горечью показывал   особую папку со снимками работ сына, с вырезками  негативных, а то и клеветнических статей об Эрнсте. Один из примеров: В  Артеке находится 150-метровый  замечательный  памятник  скульптора — «Детям мира». А на обороте  цветной  открытки с изображением этого памятника    надпись «Памятник неизвестному матросу».

Белла Абрамовна приезжала к нам в Челябинск, выступала в библиотеках, была  прекрасной рассказчицей. Ребята слушали ее, раскрыв рот. И взрослые были покорены ее речами. Мне  запомнился ее рассказ о том, как они во время войны отмечали юбилей Бажова. Ей поручили привезти из Тагила в подарок юбиляру корову. Как вели эту корову через  весь город к дому Бажова, надо было услышать из уст Дижур. К тому же корова носила знаковое имя «Зона».

Последний раз она приезжала, когда ей было далеко за семьдесят (в 1979 году). Можно представить, как трудно ей давались эти поездки. Мне очень запомнился один разговор с нею. Мало того, что она приехала в Челябинск, так по моей просьбе она согласилась выступать  еще и в Троицке, в глубинке. Была  холодная весна. После выступлений в  библиотеках, сели в промерзший старенький  автобус, чтобы вернуться в Челябинск.  По дороге мне показалось, что Белла Абрамовна уснула. И вдруг я почувствовала — ее трясет. Ну, думаю, заболела! Спросила, что с нею. А она  говорит: «Я над собой смеюсь. Вот зачем мне это надо? Ехать в такую даль, ради чего?». Я, естественно, вопрос: «Ну и ради чего?» И Белла Абрамовна очень серьезно ответила, что ее так  воспитали. Если кто-то просит, надо просьбу выполнить. А всегда ли надо? Было время, когда у Дижур тяжело болела старенькая мама. Белле Абрамовне надо бы сидеть с нею. А тут звонок, приглашают  с выступлением в школу. Мама убедила дочь, что отказывать нехорошо. Белла Абрамовна поехала на встречу с ребятами, а вернулась, как она сказала: «к холодным маминым ногам». Мама без нее умерла. Это был урок, который она не усвоила, по- прежнему никому не отказывала  в просьбах.

Когда после смерти мужа Белла Абрамовна уехала в Юрмалу,  наша переписка по моей вине оборвалась. Мне очень хотелось встретиться. Вместе с мужем нам  удалось приехать в Юрмалу, но Дижур там уже не было.  Никто не знал, куда она уехала. Я думала, мы больше никогда не увидимся.

И вдруг в 1990 году мне звонят родные из  Свердловска, говорят, что в город прилетели Эрнст Неизвестный и Белла Абрамовна. Чудо! Я срочно  «навела мосты» и  вечером сумела дозвониться до Беллы Абрамовны. Она удивилась и, по-моему, обрадовалась, предложила немедленно приехать. Эрнст утром выступал в университете, а сразу после выступления улетал в Москву. Ночным поездом мы с мужем  примчались в Свердловск, утром сразу в университет. Встретились с Беллой Абрамовной. Народу в актовом зале – тьма. Нас  с  Дижур посадили прямо  перед трибуной. А вокруг нее и на сцене толпилось множество  людей.

Я впервые видела и слушала Эрнста. Поразилась его эрудиции, внешности. Он так похож на мать! Невысокий, но в отличие от нее – могучий человек. Особенно поразили его руки – руки рабочего  и  мгновенная улыбка при серьезных глазах. Один из вопросов к нему был такой: «Мы выросли на книгах Вашей мамы. Жива ли она?» Он с гордостью ответил: «Не только жива, она здесь, со мной. Ей 86 лет!» Белла Абрамовна встала, и все увидели маленькую, седую,  но гордую женщину.  Зал долго аплодировал. Я думаю, это был ее звездный час.

А потом мы долго сидели в квартире родственников Дижур, она рассказывала о своей жизни.  Говорила, что  «притягивает чудеса». Чудо, что объединилась с сыном.  Чудо, что получила  награды за  поэму «Януш Корчак» через сорок лет после ее написания.  Позже она прислала вырезку из журнала «Вестник» (1997), где сообщалось, что одной из планет присвоено имя Януша Корчака, как она этому была рада!  Чудо, что Эрнст  в Америке слушал музыку на слова ее поэмы. Позже Белла Абрамовна прислала копию  письма  сына об этом событии:

«…Но вчера, мамочка, я …  много и горячо говорил о тебе. Дело в том, что в Бруклине (часть Нью-Йорка, где живут в основном евреи) проигрывалась кантата «Януш Корчак». В большой школе собралось много народу. Много пожилых людей, переживших нацизм. Много ветеранов войны. Много просто бывших в Треблинке и Освенциме. И когда певица запела твои слова под мощную музыку, в зале люди рыдали. Это не просто успех. Это нечто большее. Какая удивительная история! Я не принимал никакого участия в популяризации твоего имени. Просто композитор-еврей  наткнулся где-то на текст твоей поэмы. И она его так захватила, что он в ночь написал музыку к фрагменту.  Для него это, как он рассказывал перед публикой, было второе рождение. Так как до этого он уже махнул на себя рукой. Мамочка, я не склонен к  сантиментам, но расплакался и я. Когда же объявили, что Белла Дижур – мать скульптора Неизвестного, который находится здесь, началось нечто невообразимое. Меня заставили со сцены рассказывать о тебе, и я с гордостью говорил о своей маме. Я всегда знал, что на наших судьбах и биографиях есть  отблеск закономерности. Есть как бы кем-то задуманный сюжет нашей судьбы. Но особенно остро я почувствовал это вчера вечером… Сейчас этот композитор будет писать цикл музыки на твои тексты «Орляк», «Крылья», а также цикл о сыне. Вот как здорово!…».

Узнали мы и о том, какая неприятность с Беллой Абрамовной случилась в Юрмале.  Дом, в котором она жила, был без воды, отопления и газа. Приходилось ездить в баню. Одна   поездка  на такси оказалась неудачной,  в  результате у Беллы Абрамовны были переломаны  пальцы  на ногах.  После этого ей было трудно ходить.

Рассказывая про Америку, говорила, что  сначала страна показалась ей раем «…Я живу в одном городе со своими детьми. Это уже само по себе счастье».  Внук Андрей (сначала студент – медик, потом врач) заботился о ней.  Рассказывала, как  ей нравится  гулять по  бульвару  к океану. На бульваре цветут магнолии,  много удобных скамеек  для отдыха.

Не нравился ей только климат. Она потом писала: «Эта зима была очень тяжелая. Здесь вообще ужасный климат. Жуткие перепады температуры.

Вот вам об этом стишок: и в шутку и в серьез:

 

 

Потом  Дижур поняла, что счастливая жизнь там только у стариков и детей, а работающим людям рай достается трудно. Позже из ее писем: « Что касается меня лично, то я на старости лет получаю все,  о чем может мечтать старость: пенсию, бесплатное лечение и лекарства, (на прием к лечащему врачу за мной присылают машину), два раза в год бесплатную обувь и много других бытовых услуг. А у меня, как у пишущего человека, есть еще свои профессиональные радости: печатаюсь. Недавно общество Пушкинистов организовало конкурс на лучшее стихотворение. Мое получило первую премию. Все это, конечно греет, сердце. Но, но, но человек существо неблагодарное. Всегда чего-то не хватает. Мне мучительно не хватает друзей!» (1991). Может быть, поэтому она так радовалась письмам и всегда отвечала на письма. Письма от нее никогда не приходили сами по себе, обязательно с приложениями: стихами, вырезками из газет и журналов с ее статьями.

Однажды с оказией передали нам ее книгу «Тень души». С рисунками Эрнста, предисловием Василия Аксенова. Это ли не чудо?!

Удивителен  был ее интерес ко всему, что делается у нас в стране. «Сердце мое неизменно там». Ее сильно взволновали события начала 90-х годов. «Все, что произошло в советском союзе за вторую половину августа,  настолько потрясло нас, что не оставило места для размышлений и разговоров о чем либо другом. Поэтому, я начинаю свое письмо с огромной просьбы: напишите, как вы там все это воспринимаете? Как это отражается непосредственно на  жизни людей? На  умонастроение? Взаимоотношениях?»

Писала: «Каждый день, как умею, молю Бога, прошу уберечь моих друзей и родных, оставшихся в России, от зла и ненависти, разгулявшихся на моей многострадальной родине… Всякий раз, заходя в самый задрипанный магазинчик, сердце мое рвется от ощущения стыда, что вот, я размышляю: какой сыр купить к ужину, а вы, все там, мои родные, наверно, забыли даже запах сыра…» (Дек. 1990)

«Главное мое занятие в эти недели слушание известий из Москвы. Эрик подарил мне приемничек  «Русского радио»….Одним словом, при полном незнании английского, я получила возможность быть в курсе международных событий. Это безумно волнительно. И, если еще совсем недавно, я жила так отрешенно от действительности, что готова была вслед за молодым Пастернаком спросить: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?», то теперь слежу за тем, как развиваются буквально по часам события в нашей бесконечно несчастной родине. Это решительно оторвало меня от писания стихов, воспоминаний и проч., и проч. Какой все это имеет смысл в такое судьбоносное  время! Слово это «судьбоносность» появилось сравнительно недавно, но какое оно точное, емкое…» (сент.1991)

«Я получаю «Огонек»… Выписала «Литературную газету» и «Московские новости». Не уверена, правильно ли я поступаю? Стоит ли с головой окунаться в оставленную жизнь? Не пора ли вписаться в жизнь  Америки,  ведь и здесь есть немало проблем, которые так или иначе касаются не только местных жителей, но и нас – приезжих… Здоровье тает… Не подумайте, что я умираю. Наверное, еще не пришло время, но ощущение близости конца, не скрою, есть. Умирать не хочу и с немалой надеждой прочла книгу Р. Моуди  («Жизнь после жизни» Н.К.) о его наблюдениях над больными, пережившими клиническую смерть… А рядом с ней на моем столе лежат еще две: толстая Библия и «Доктор Живаго», которую я заново перечитываю…»(1990)

Позже Дижур написала мне о талантливой свердловской писательнице Ольге Калинцевой («Наши. Семейные хроники» Свердловск. 1992).  С трудом добыла ее книгу. Поразилась красоте и самобытности языка. Нашла в ней строчки о Белле Абрамовне.

Особый интерес у нее был к Уралу: «…напишите о Челябинске, как живут люди, напишите об уральской литературе, появилось ли что – нибудь значительное?».

Когда  в Америке Белла Абрамовна получила наши материалы об Аркаиме, она назвала его «самым потрясающим явлением».   Писала: «Мне хотелось бы узнать как можно больше обо всем, что связано с этой темой. Ведь она вышла далеко за пределы своей географии, приобрела общечеловеческое значение. Но здесь, в Нью-Йорке (даже в публичной русской библиотеке) найти ничего не могла». «Я пыталась осмыслить это открытие и даже кое –что написать. Меня здесь довольно охотно печатали разные газеты и журналы. Но, на удивление, пробить свои информации об Аркаиме в течение нескольких лет не удавалось».  Позже она нам прислала свои очень глубокие  статьи и стихотворение об Аркаиме.

Продолжала писать  об Эрнсте, выставках его работ, поездках. Однажды  Белла Абрамовна мне написала, что чувствует себя мышкой, которая родила гору (такого сына). Я ответила, что не согласна с таким сравнением. Она и сама гора, только может быть не такой высоты. О ней мало знают. Да и о сыне – гениальном скульпторе, художнике, философе, признанном во всем мире, а теперь и в нашей стране, знает не так много людей. Его работы есть не только в Москве, но и в других городах России, вплоть до Магадана. Были статьи о нем, фильмы. Но все равно, как мало его знают! Нет ни одного альбома, где были  бы основные его работы: и монументальные, и ювелирные, и графика,  и  живопись. А у него их тысячи!

В одном из писем Белла Абрамовна написала о доме Эрнста: «На острове, который носит имя Шелтер, в переводе на русский – убежище- он построил дом. Это его будущий музей. Туда свезены  многие его бронзы и живопись. Я прожила там три дня, и было у меня ощущение, что я на борту космического корабля, а не в земном доме» (1992)

И опять чудо! С одним из писем из Америки Дижур присылает свои рассказы («Три истории о дружбе народов», «Парторг синагоги»). В них был упомянут наш Верхнеуральск и  предки Эрнста по отцовской линии. Оказалось, что  муж Беллы Абрамовны  и ее свекор жили в Верхнеуральске, самом старом городе  области.  До этого никогда о Верхнеуральске с Беллой Абрамовной речь не заходила. Если бы я знала раньше, поговорила бы с отцом Эрнста. Как много бы узнала! Эту новость я озвучила по областному радио, и ее услышали  в Верхнеуральске. Для них это было тоже открытием. К счастью, во главе администрации города были люди, очень заинтересованные в сохранении истории и культуры своего города и района. Особенную инициативу проявил заместитель главы администрации Александр Михайлович Вернигоров. Он вместе со мной  стал искать  документы  о предках Эрнста Неизвестного.

Я, естественно, обратилась к Белле Абрамовне. Она, оказывается,  мало знает об этом времени, и верхнеуральских документов у нее нет. С большим трудом  мы с верхнеуральцами нашли документы в Оренбургском архиве (наши края раньше были в составе Оренбургской губернии).  И для Оренбурга было открытием, что «корни» Неизвестого из их города.  Нашли  сведения с 1840 года! Предок Неизвестного – кантонист, николаевский солдат. Дед – Моисей Неизвестнов – богатый купец             перебрался  из Оренбурга в Белорецк, а в 1905 году  в Верхнеуральск, где стал еще и владельцем типографии. Он изменил окончание фамилии и дал ее всем пятерым детям: четырем сыновьям и дочери. Старший Иосиф – будущий отец Эрнста (он позже вернул себе фамилию Неизвестный) – и его два брата учились в реальном училище,  младший был еще ребенком. Во время гражданской войны старшим братьям пришлось воевать. Один из них пропал без вести. Город много раз переходил из рук в руки. Дом грабили то красные, то белые.

После гражданской войны семье пришлось бежать в Екатеринбург, где дед стал «лишенцем», «бывшим».  К счастью, мы нашли  родственников, семьи двоюродных братьев Эрнста, живущих в Екатеринбурге  и Кургане. В Екатеринбурге Юрий Абрамович Неизвестнов и его жена Елена Матвеевна  очень помогли нам восстановить  историю этой семьи. Они с большой нежностью вспоминали «тетю Люсю». Так звали они Дижур (Белла – Белюся- Люся). Их семейные фотографии, их воспоминания и рассказы Елены Даниловны Неизвестновой  легли в основу книги «Неизвестное о Неизвестном» (Челябинск. 2007).

Эрнст понятия о Верхнеуральске не имел. В семье не говорили о прошлом деда. Это было опасно. Внук богатого купца – лишенца мог бы не попасть во Дворец пионеров, в институт. Эрнст был благодарен нам за книгу, которая открыла для него прошлое его отца, деда, прадеда. Прислал верхнеуральцам прекрасное письмо.

Удивительно, что  верхнеуральские страницы семьи Неизвестновых были открыты в год столетия Беллы Абрамовны. В это же время  доверенное лицо Эрнста – челябинец Михаил Петров и газета «Челябинский рабочий» нашли пропавшую на Урале его коллекция бронзы. В Верхнеуральске выделили для краеведческого музея просторное красивое здание, в котором устроили выставку произведений Эрнста и материалов о нем. Эрнст подарил музею  свою работу «Падающий». На открытии выставки побывал губернатор области.

В этом же году выставка, посвященная Эрнсту Неизвестному, была организована в Челябинской картинной галерее. Беллу Абрамовну очень порадовали газетные вырезки об этих событиях.

Оказывается, были  и еще родственные связи  Беллы Абрамовны с нашей областью. Младший брат ее мужа — Александр, которого она опекала, когда тот еще был мальчишкой, взрослым человеком работал на железной дороге в Златоусте. Позже он с семьей жил в Кургане. Умер  в 2005 году. Белла Абрамовна писала о родных: «…помогли моей семье в годы войны. Они взяли к себе нашу дочку – Людочку,  тогда еще школьницу, и откармливали пирожками, потому что в Свердловске не хватало хлеба. Я помню юбилей Шурика, на который железнодорожное начальство пригласило меня. Я радовалась, слушая, как высоко оценивалась работа Шурика и гордилась им…» (Ее приезд  в Златоуст был, вероятно, в 1963 году, когда Александру исполнилось 50 лет. Н.К.)

Белла Абрамовна успела узнать, что в Челябинске по инициативе Олега Митяева с 2004 года появилась уникальная народная премия «Светлое прошлое». Южноуральцам, которые прославили наш край за его пределами, вручается бронзовый Кентавр  работы ее сына. И каждый год на торжественной церемонии в театре  на большом экране люди видят Эрнста и слышат его  слова, обращенные к ним.

Приближаясь к своему столетию, Белла Абрамовна  написала: «Летом мне исполнится 100 лет. Здоровье соответствует. За 15 лет, прожитых в Нью-Йорке, накопилось  несколько ящиков бумаг: письма, рукописи, записочки, отклики на публикации и т.п.

Выбросить? Сжечь? Рука не поднимается. Привычка сохранять каждую бумажонку, а в письмах столько доброты, мыслей… Может быть, когда- нибудь, кто-нибудь захочет их почитать? Поверьте, во мне говорит не авторская самоуверенность. Я знаю свое скромное место в уральской литературе. Но в бумагах, которые я не могу выбросить, сама жизнь». (Май 2003).

Михаил Петров, связывающий нас с Эрнстом, привез мне из Америки  большую картонную коробку с архивом Беллы Абрамовны. Пока я вела переговоры с объединенным музеем писателей Урала  (Екатеринбург), коробка стояла  в нашей квартире рядом с другой, похожей  коробкой. И опять чудо! В этой другой коробке была посмертная маска писателя Юрия Либединского, сделанная в Москве в 1959 году молодым, но уже известным скульптором Эрнстом Неизвестным! Ее прислала в дар Челябинску вдова писателя Лидия Борисовна Либединская — Толстая, с которой мы дружили с того же 62 года.   И ушли они  из жизни  с Беллой Абрамовной в один год!  А  детство и юность Либединского – зачинателя советской литературы прошло в Челябинске. Вот такие сложные связи людей, городов и времени соединились в одном месте!

Архив Дижур  был передан в литературный музей  Екатеринбурга. Теперь в нем есть зал «Писатели 20 века», где с осени 2012 года   открыта экспозиция, посвященная Белле  Абрамовне Дижур.

В сентябре 2004 должно было состояться открытие работы Эрнста «Древо жизни» в Москве. Белле Абрамовне очень хотелось, чтобы мы побывали на этом открытии. Открытия не состоялось из- за трагических событий в Беслане. Но, к счастью, нам удалось увидеть это создание — сложную и очень интересную работу скульптора.

В сентябре 2005 года я получила от Беллы Абрамовны письмо, привожу его полностью:

«Дорогая Надя! Прошедший год был у меня очень тяжелый. Много болела, перенесла инсульт, инфаркт и воспаление легких. Едва выкарабкалась. Однако – жива. Бог меня пожалел. Голова моя в порядке, сохранилась память, могу читать, писать. То, что называется интеллектом, как бы не разрушено, а ноги не ходят. Это очень грустно. Я стала совершенно беспомощной.

Передвигаюсь в коляске.

Я, как ни странно, освоилась с мыслью, что мне больше ста лет (в июле исполнилось сто два), а то, что сыну моему восемьдесят – никак не могу принять!

Надя, милая, я всегда помню о нашей удивительной дружбе. Давайте о себе знать! Я всегда радуюсь весточкам о вашей жизни.

Обнимаю, целую Белла. Нью-Йорк»

Несмотря на возраст, нездоровье,  Белла Абрамовна продолжала свои хлопоты о других. Написала  мне просьбу помочь с изданием книги бывшего магнитогорца, живущего в  Америке,  Александра Даровского. К сожалению, мои хлопоты не увенчались успехом. А в скором времени Александр и сообщил  мне по электронной почте об уходе из жизни  Беллы Абрамовны:

«Уважаемая Надежда Анатольевна!  Должен сообщить Вам тяжелую новость – 18 февраля скончалась Белла Абрамовна Дижур… 9 февраля у Беллы Абрамовны случился тяжелый приступ пневмонии, из которого она вышла, казалось бы, успешно. Но вскоре начался второй, и вскоре в больнице она скончалась. Ушел из жизни замечательный поэт и прекрасной души человек…». Это был 2006 год.

Храню все ее письма, статьи, книги. И ту маленькую редкую книгу, которая  еще раз доказывает, что чудеса бывают. Книга была подарена в Америке Эрнсту, он передарил маме. Книга  «Молодые поэты Советской России. Русская поэзия 1940 -1942 год» была издана в США. В ней напечатано стихотворение  Дижур.  Она об этой книге раньше и не  догадывалась.  Белла Абрамовна  прислала ее мне  «…лично Вам – библиотекарю, любителю и  ценителю  книги. Насколько я понимаю, эта книжечка уже теперь – в 2003 году представляет собой библиографическую редкость. Если я ошибаюсь и завышаю по невежеству ее оценку, простите, но все равно примите ее в память моего к Вам  уважения и дружеского расположения».

Среди писем Беллы Абрамовны хранится у меня копия письма Эрнста, которую она мне прислала.  Письмо написано после ухода из жизни Иосифа Моисеевича. Пусть простит меня Эрнст Иосифович, что я без его разрешения беру строчки этого письма. Мне кажется, его слова  не нуждаются в комментариях:

« Моя дорогая и моя любимая мамочка! С грустью понял, что сейчас на конверте я буду писать твое имя, а не папино. Ты знаешь, почему я всегда с юности писал на имя папы? Дело в том, что письма писала только ты. Папа не любил и не мог писать (как и я, но, заметь, я все же пишу) и переписка становилась как бы только между нами. Папа устранялся. И именно то, что я на конверте ставил его имя, создавало равновесие.

Мамочка, я не буду тебя утешать. Не буду говорить банальности. Глупо. Но ты знаешь,  что я настроен метафизично. И  прочувствую многое из того, о чем говорят религии.  Кроме того, мы живем памятью людей. Что же касается папы, то чем я старше становлюсь, тем больше понимаю, что он удивительный был человек (написал «был» и заплакать захотелось).

Что, что, а с родителями мне повезло. Недавно Сюзанна сказала мне, что у меня сыновий комплекс. Я все время говорю о маме и отце. Не знаю, я не замечаю сам….»

Я не уставала  и не устаю восхищаться ею. И в глубокой старости  Белла Абрамовна сохраняла ясный ум,  интерес ко всему, доброе отношение к людям. Ее отличали удивительная простота и достоинство. Все, кто ее знал, говорят о ней только хорошее. Удивительно, но и те, кто ее никогда не видел, познакомившись с  ее стихами, проникаются к ней большой симпатией. Я дала прочитать ее «Тень души» нашему талантливому композитору Елене Попляновой. Вскоре появилось несколько романсов на стихи Беллы  Дижур.

В 1999 году Белла Абрамовна мне написала «… согласитесь ли Вы быть моей помощницей в те недалекие времена, когда моя душа будет где-то в ином измерении?».  Речь шла о переизданиях ее книг.   Ей нельзя отказать ни в чем. Я готова быть ее «помощницей» до конца своих дней. Работа над сборником,  посвященном Белле Абрамовне, доказательство этой готовности.

Такие люди, как Белла Абрамовна, мне кажется, очень редкое на земле явление. Она для меня  очень высокий  и достойный пример того, как надо жить на свете.

Надежда Капитонова, Челябинск

Белла Дижур Краеведы и исследователи Семья