Обложка: © Фотография Александра Устинова
1 декабря 1962 года в московском Манеже состоялась выставка, посвящённая 30-летию Московского отделения Союза художников. Её посетил первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв, недостаточно подготовленный к восприятию современного искусства. Он раскритиковал работы Соостера, Янкилевского, Соболева, Жутовского, Белютина и вступил в спор об искусстве с Эрнстом Неизвестным.
Мастер вспоминал: «Разговаривая с Хрущёвым, я ощущал, что динамизм его личности соответствует моему динамизму, и мне, несмотря на ужас, который царил в атмосфере, разговаривать с ним было легко, это был разговор адекватный моему внутреннему ритму… Хрущёв говорил прямо, неквалифицированно, но прямо, что давало мне возможность прямо ему отвечать. И я ему говорил, что это провокация, направленная не только против либерализации, не только против интеллигенции, не только против меня, но и против него». Борис Жутовский впоследствии подтверждал версию о провокации, но отмечал, что Неизвестный сам предложил Хрущёву посмотреть свои работы.
Общение, как вспоминал Эрнст Неизвестный, закончилось словами Хрущёва: «Вы интересный человек, — обратился он к Эрнсту, — такие люди мне нравятся, но в вас одновременно сидят ангел и дьявол. Если победит дьявол, мы вас уничтожим. Если победит ангел, то мы вам поможем».
Жутовский вспоминал о том дне в интервью радио «Свобода»: «В разных концах зала было четыре моих картины. О каждую Хрущев «споткнулся». Он сказал мне: “Вас надо сажать и посылать на лесоповал”. Мне 29 лет, я здоровый бык, мастер спорта по альпинизму. Отвечаю ему, что на лесоповале уже работал. Тогда он протянул мне свою маленькую тёпленькую ручонку, я пожал её… затем он закричал, чтобы мы ехали к своим западным поклонникам… Когда мы вышли из Манежа, у нас было ощущение, что стоят «воронки» и нас сейчас заберут. Страх. Но за этим ничего толком не последовало. Уже не сажали».
Дискуссия в Манеже продолжилась в рамках встреч Хрущёва с творческой интеллигенцией в Доме приёмов на Ленинских горах в декабре 1962 года и марте 1963 года в Свердловском зале Кремлёвского дворца. Позиция Никиты Сергеевича заключалась в том, что, поскольку «художников учили на народные деньги, они едят народный хлеб», то и должны работать для народа: «А для кого они работают, если народ их не понимает?».
Выставка в Манеже ограничила популяризацию абстрактного искусства в СССР, но стала импульсом для развития неформального искусства.
