Обложка: © Фотография Александра Мальцева / Художественный музей Эрнста Неизвестного
…Одних далеко отправляли:
В Норильск, Воркуту, Магадан.
Других на местах оставляли.
Приказ им особенный дан.
Зловещим ударом звучало:
Без права писать – 10 лет.
А это тогда означало
Возврата домой уже нет.
Ида Суворова «Память о репрессированных»
Маски скорби: Европа — Азия
Автор: Эрнст Неизвестный
Годы создания: 1954 (как замысел) / 1990-1993 (в гипсе) / 2017 (в бронзе)
Материал: Бронза
Местоположение: 12-км Московского тракта, Екатеринбург
Четверть века понадобилось для того, чтобы реализовать проект «Маски скорби» в Екатеринбурге. С момента возникновения идеи монумента прошло и вовсе почти 70 лет. И вот, вопреки всем финансовым, бюрократическим и идеологическим трудностям, памятник все-таки получил свое воплощение в бронзе. Он установлен на 12-м километре Московского тракта. Вспомним историю создания этого монумента.
Оглавление
Дань другу
Осень 1937 года. Свердловский школьник Эрик Неизвестный, не так давно вернувшийся после отдыха в «Артеке», отправляется на учёбу. Но в классе не находит своего друга. После занятий идет к нему домой в Городок чекистов, где видит опечатанные сургучными бирками НКВД двери. Непонимание ситуации сменяется страхом. особенно после того, как из приоткрытой соседней двери ему шепотом сообщают, что семья его школьного товарища арестована. История дошла до нас в пересказе самого Эрнста Иосифовича и, возможно, за прошедшие годы обросла легендами, но суть ее осталась неизменной.
Этот эпизод из детства «запал» в душу скульптура, оставил в ней незаживающую рану, но, вместе тем, дал возможность как-то внезапно и неожиданно для самого себя повзрослеть… И вот Эрик начинает интересоваться, куда увозят арестованных, что происходит с их семьями. Теперь эту «занозу» из сердца художника было уже не достать. Усилили ощущения внутренней тревоги последующие военные годы.
Так постепенно зарождалась идея будущего монумента. В известной степени выкристаллизовалась она только к середине 1950-х годов. Это было время «оттепели» и новых надежд. Уже возмужавший Эрнст ищет свои пути в искусстве. Его все больше интересуют символы, образы, абстракция. Источники вдохновения он ищет и в культуре других эпох, в частности, античности. Греческая мифология подарила Эрнсту не только один из главных символов его творчества – кентавра – но и открыла пе-ред скульптором новые горизонты работы с образами и материалом.
Маска – традиционный элемент древнегреческого театра. В представлениях Эллады она выполняла сразу несколько функций, о которых хорошо знал и пытался воплотить в своем проекте Эрнст. Во-первых, маска позволяла актёру создать образ, роль; во-вторых, усиливала звук голоса, что было особенно важно, так как спектакли в Древней Греции, как правило, проходили в открытых амфитеатрах.
Эрнст Неизвестный в своей идее «Масок скорби» в полной мере хотел реализовать эти функции античного реквизита, придав ему символический смысл. По задумке художника, каждый мог примерить эти маски на себя, что-бы почувствовать весь ужас, страх и боль, испытанные репрессированными. Маски, таким образом, усиливали тот шепот, который Эрнст услышал в детстве, до масштабов трагедии, по силе звучания близкой к гомеровскому эпосу.
К этой идее присоединялась и другая, также близкая скульптору. Идея обобщенности, которая доходила до своей высшей точки эмоционального напряжения в гендерной обезличенности композиции. Ведь одинаково страдали в лагерях и женщины, и мужчины.
Вспомним слова самого Эрнста Неизвестного, который так описывал первоначальную композицию монумента: «Это будут две многометровые человеческие маски из уральского гранита – лики скорби, которые я условно называю «Европа» и «Азия». По существу, мемориал можно назвать «Каменные слезы». Лики скорби, плачущие каменными слезами, которые застыли в виде человеческих лиц».
Как уточнял художник, Европа обращена лицом к Азии, а Азия к Европе, что «как бы охватывает жертвы европейские и жертвы азиатские, передавая таким образом весь масштаб нашей трагедии и нашей скорби».
Эрнст Неизвестный. Возвращение в Свердловск. 1990
© СГТРК
Возвращение домой
Реализация проекта стала возможной только в начале 1990-х годов. Эрнст Неизвестный смог приехать в Россию при Михаиле Горбачёве – читал лекции в МГУ. одним из первых городов после Москвы, который посетил художник, стал родной Свердловск. Случилось это 22 апреля 1990 года.
Повод для посещения – предложение общественной организации «Мемориал»*, которая занималась вопросами, связанными с реабилитацией и увековечиванием памяти жертв сталинских репрессий. Эрнст, впрочем, понимал проект намного шире – он говорил обо всех жертвах «утопического сознания» или «утопического тоталитаризма».
Как отмечает Юлия Матафонова, встречавшая скульптура вместе с другими журналистами в аэропорту, Неизвестный долго размышлял над идеей проекта и в город прибыл с уже конкретными намерениями. В аэропорту он подробно рассказал журналистам о своих планах: «Я приехал делать монумент на границе Европы и Азии, в месте, которое имеет для меня большое значение. Это и некая символическая граница ужаса, и тот Урал, за который на край земли увозили отчаявшихся, несчастных, и куда их в огромных количествах привозили… Смысл моего памятника будет шире, чем скорбь о жертвах сталинской тирании. он должен будет напоминать о глобальных трагедиях человечества в XX веке – как предостережение ныне живущим и тем, кто будет жить после нас…»
По задумке Эрнста Неизвестного «Маски скорби: Европа-Азия» являлись одним из трех монументов, объединенных в так называемый «Треугольник скорби», – памятники должны были соединить три города – Воркуту, Свердловск и Магадан. В последнем «Маски скорби» установили в середине 1990-х годов. К сожалению, в Воркуте проект так и не был реализован и остался лишь на бумаге.
© Ernst Neizvestny
В 1990–1993 годах Неизвестный еще несколько раз приедет в Свердловск, полностью выполнит авторскую часть заключенного с ним договора и завершит создание рабочей модели скульптуры.
Добавим, что попасть в Свердловск тогда было не так-то просто. Город еще носил статус закрытого, и для его посещения иностранными гражданами требовались специальные разрешения. Сохранился ответ Генерального штаба Вооруженных Сил СССР председателю Свердловского горсовета, датированный 18 июля 1990 года. В нем отмечается, что «в Генеральном штабе нет возражений против периодических посещений в 1990–91 гг. гражданином США Неизвестным Э.И. г. Свердловска». Далее в документе уточняется, что «конкретное время посещений необходимо согласовывать установленным порядком».
Эрнст Неизвестный. Свердловск. 1990-е. Фотография Бориса Каулина
© Борис Каулин
Работа начинается
24 апреля 1990 года между Свердловским обществом «Мемориал», исполнительным комитетом Свердловского городского Совета народных депутатов и скульптором Эрнстом Неизвестным был заключен авторский договор. Предметом данного договора было создание художественного произведения «Мемориал жертвам сталинских репрессий» в технике горельефа, размером 15 метров. В качестве материала планировалось использовать гранит.
Неизвестный своими силами и за свой счет изготовил и передал заказчику сначала эскиз, а затем и рабочую модель будущего художественного произведения. Эскиз был изготовлен автором еще в Нью-Йорке, в его рабочей мастерской, а пятиметровая рабочая модель создавалась на производственных площадях Свердловского творческо-производственного комбината Союза художников России, где после её утверждения и принятия обществом «Мемориал» и находилась до 2006 года.
Деньги давали спонсоры, простые граждане, перечислялись сборы от благотворительных концертов. 1,4 млн рублей выделило, как сообщается в делопроизводственной документации общества «Мемориал», федеральное правительство. Впрочем, хватило этих средств, по некоторым данным, лишь на 50 гранитных блоков (требовалось же не менее 3500 таких блоков) для основания будущего памятника. Сам Эрнст Неизвестный работал бесплатно: свой гонорар в 700 тыс. долларов он распорядился перечислить в общественный фонд на создание монумента.
Эрнст Неизвестный. В мастерской. Фотография из архива музея «Древо жизни»
© Museum Tree of Life by Ernst Neizvestny
Неожиданные трудности
В 1993 году на Сибирском карьере уже вовсю шло изготовление каменных блоков. Была подготовлена и проектная документация. Горожане предлагали установить скульптурную группу в следующих местах: на Плотинке около здания Музея изобразительных искусств, в сквере на проспекте Ленина напротив ГУВД и других. Однако сам скульптор определил местом установки монумента площадь в конце парка Дворца молодёжи, над обрывом. Ранее, в январе 1991 г. художник В. Игнатьев обратился к Неизвестному со следующим предложением: «…Недалеко от Свердловска недавно было обнаружено массовое захоронение жертв репрессий. Естественней будет поставить памятник-мемориал там – на могиле, а не в центре города».
Однако в это же время разворачивается и кампания против его установки. Идея возведения монумента обретает ярых противников. Среди них – представители Художественно-экспертного совета «Росмонументискусство», Союза художников России, Екатеринбургской ассоциации жертв политических репрессий, Совета ветеранов войны и труда, а также некоторые члены Союзов писателей и художников России. обращение, в частности, в адрес депутатов Екатеринбургского городского Совета, подписанное известными людьми города было озаглавлено: «Кощунство!», а заканчивалось словами: «…памятник, внедряемый в Екатеринбурге вопреки воле горожан, – это кощунство и насилие. Не быть этому! Мы не сомневаемся, что наши земляки окажут этому духовное сопротивление!»
Вскоре начался сбор подписей граждан. он проходил под условным девизом: «Наших детей лишают парка у Дворца молодежи… Мы голодаем, а власти собираются тратить деньги на строительство чудовищного монумента».
Анатолий Гробов и Эрнст Неизвестный. Свердловск. 1990-е. Фотография Бориса Каулина
© Борис Каулин
Страсти по Неизвестному
Не осталась в стороне и православная церковь. 25 января 1993 года в Екатеринбургский горсовет и в средства массовой информации было направлено письмо архиепископа Екатеринбургского и Курганского Мелхиседека. По мнению Владыки, памятник мог оскорбить религиозные чувства православных христиан, а среди жертв репрессий православные составляли абсолютное большинство. Основной же канонической формой памятника убиенным в русской православной традиции является ансамбль: храм, часовня и крест.
«Зададимся вопросом, – культурные традиции какого народа и сакральную практику какого народа представляет «дар» художника Неизвестного? Мы не знаем такого народа! – если не считать отдельным народом отдельных художников в сговоре с отдельными чиновниками. Возведение памятника с такими художественными изысками, не укорененными ни в какой духовной традиции, столь же неуместно и оскорбительно как, к примеру, празднование фестиваля на кладбище», – отметил Владыка.
Другое замечание архиепископа касалось названия монумента. Напомним, что памятник предполагалось назвать «Мемориалом жертвам сталинских репрессий».
«Из посвящения следует, что, либо досталинских репрессий не было вообще, либо жертвы досталинских репрессий не заслуживают памяти. Из истории, из материалов, ныне опубликованных и доступных любому желающему их прочитать, известно, что в первые годы с 1918 по 22-й, относящимся как раз к «досталинским», репрессии носили несравненно более массовый и жестокий характер, чем в «сталинские» годы. Такое посвящение памятника делает его еще более неприемлемым», – уточнял Мелхиседек в обращении, датированном 25 января 1993 года.
Также Владыка отметил, что его не так сильно интересует финансовая сторона, но обойти ее он все же не смог: «Храм-памятник на месте убийства членов царской семьи возводится на пожертвования, а «дарованный» городу мемориал Неизвестного предполагает использование денег налогоплательщиков», – отметил Владыка.В первоначальном варианте монумента присутствовал неканонический образ креста, и Эрнст Неизвестный к 1993 году убрал его из своего проекта, дабы это не стало поводом к разобщению общества.
«Маски скорби». 2017. Фотография из архива ХМЭН
© Художественный музей Эрнста Неизвестного
Гражданская идея
Однако сторонников возведения монумента было не меньше, чем противников. Неоднозначно многими уважаемыми людьми города воспринималась и позиция церкви. Так, к примеру, в обращении, подписанном, в частности, председателем Екатеринбургского Союза художников РФ Вениамином Степановым и заслуженным художником РСФСР Виталием Воловичем, говорилось: «В традициях русского религиозного сознания было, в знак памятных событий, строительство храма, часовни, креста. Это прекрасная традиция, и пусть возвысится скорбный храм в память о православных жертвах. Но как быть с памятью миллионов мусульман, католиков, иудеев и просто неверующих разных национальностей, также погибших в годы массовых репрессий? Когда событие выходит за пределы национального и становится всеобщим, возникает необходимость в гражданском памятнике, и это тоже российская традиция».
Как отмечали подписавшиеся, проект памятника Эрнста Неизвестного и есть памятник, преодолевший замкнутость одной религии, одной национальности.
«Это условный, обобщенный образ всечеловеческой скорби, где главное – человек, а не религиозные или национальные признаки», – уточнялось в обращении.
Твердое мнение выразил и известный екатеринбургский скульптор Андрей Антонов: «Монумент Неизвестного, конечно, должен быть установлен в нашем городе. Как бы ни относились разные люди к пластике скульптора, он – признанный во всем мире мастер – и сбрасывать это со счетов нельзя… У меня есть творческие расхождения со скульптором, но я уважаю его позицию и обеими руками голосую за монумент. Я реально смотрю на вещи – сейчас не может быть речи о быстром завершении работы. Но хоть бы двигать её понемногу вперед».
В те годы монумент так и не был установлен. Администрация города выразила сожаление, что «соглашение, заключенное еще в 1990 году, не было реализовано, в первую очередь, в связи с финансовыми реалиями, возникшими после 1992 года», а также свою готовность продолжить обсуждение возникших путей реализации проекта «Маски скорби».
Кроме того, дала свои результаты и мощная кампания, развернувшаяся против установки монумента. Фактически она привела к тому, что к началу 2000 года о монументе уже мало кто вспоминал. К тому же в постсоветской России после 1993 года изменилось и законодательство: появились градостроительный и земельный кодексы, регулирующие, в том числе, и вопросы, регламентирующие установку памятников, что также требовало новой тщательной проработки проекта.
Из Екатеринбурга – в Челябинск
Однако спустя несколько лет тема возведения монумента вновь становится актуальной. В 2003 году интерес к сооружению памятника проявляют директор Екатеринбургского Художественного фонда Сергей Титлинов и руководитель администрации Губернатора Свердловской области Вениамин Голубицкий.
Они высказывают идею отлить маски в чугуне в уменьшенном масштабе и установить напротив Екатеринбургского музея изобразительных искусств в Историческом сквере. В результате переговоров скульптора удается уговорить на изменение масштаба, места и материала. Но уже готовый и согласованный договор срывается из-за двух пунктов, внесенных в одностороннем порядке областной администрацией. Согласно этим пунктам, Неизвестный должен был передать авторские права Уральской трубной компании, а та – возвести мемориал на свои деньги. Скульптор отказался.
Более того после данного инцидента Эрнст Неизвестный требует вернуть ему рабочую модель, судьба которой в этот момент плачевна: она в разобранном по техническим швам виде хранится среди мешков с цементом в подвальных помещениях Екатеринбургского Художественного Фонда, который, ко всему прочему, претендует на право собственности на рабочую модель скульптурной композиции.
Эрнст Неизвестный. «Маски скорби: Европа — Азия». Фотография Александра Мальцева
© Ernst Neizvestny
Представитель Эрнста Неизвестного Михаил Петров обратился в суд, который вынес решение: «Обязать ООО творческо-производственное объединение «Екатеринбургский Художественный Фонд» передать Неизвестному Эрнсту Иосифовичу или его представителю, обладающими соответствующей доверенностью, рабочую модель художественного произведения «Мемориала жертвам сталинских репрессий». Речь шла о пятиметровой скульптурной композиции, изготовленной из гипса. Суд скульптором был выигран, и с его согласия рабочую модель перевезли в Челябинск, где местные власти обещали установить монумент. Модель, хотя и не сразу (пришлось обратиться к приставам) вывезли в июне 2006 года в Челябинск, где она хранилась в только что отстроенном здании Челябинского областного краеведческого музея. Но и в Челябинске начинается мощное противостояние установке памятника. Да и для самого Эрнста Неизвестного принципиальным моментом являлась установка монумента именно в его родном городе.
Эрнст Неизвестный. «Маски скорби: Европа — Азия». Фотография Александра Мальцева
© Ernst Neizvestny
На открытии Художественного музея Эрнста Неизвестного в 2013 году вновь был поднят вопрос о необходимости установки в Екатеринбурге «Масок скорби». Между администрацией Екатеринбурга и Эрнстом Неизвестным был подписан договор о том, что на 12-м километре Московского тракта будет установлена бронзовая отливка «Масок скорби». Этому предшествовала большая подготовительная работа, проведенная супругой скульптора Анной Грэм.
В 2015 году архитектор Борис Демидов разработал проект реконструкции места установки памятника. он был согласован с Эрнстом Неизвестным, и 9 апреля состоялась церемония закладки памятного камня, в основание которого была помещена земля из Магадана и Воркуты. А гипсовая модель «Масок скорби» – шесть фрагментов по 700 килограммов каждый – из Челябинска была возвращена в Екатеринбург – и переведена в литейной мастерской Ивана Дубровина в бронзу.
Сегодня, по прошествии долгих и мучительных лет, монумент занял свое место в родном городе Эрнста Иосифовича Неизвестного и служит предостережением ныне живущим и будущим поколениям о недопустимости повторения такого трагического опыта вновь.
